Как все начиналось - Страница 49

– Вы говорите, бесёнок по скиту носится? – фальшиво улыбнулась я, делая отчаянную попытку остаться в ските. – Так давайте мы его выловим!

Брат Еремей недоверчиво посмотрел на меня.

– Да, мы с Ваней всех чертей Словении переловили, – ещё шире улыбнулась я.

– Наш зело шустрый!

– Да и мы не лыком шиты! – попыталась убедить его я.

Братья отошли в сторонку, дабы посовещаться, стоит ли впускать на территорию скита подозрительных странников. Пантелей подскочил ко мне и горячо зашептал мне в ухо:

– Аська, ты рехнулась! Вы с Ваняткой весь скит разгромите, пока будете отлавливать безобразника!

– Ты хочешь сказать, мы зря делали круг? – буркнула я. Довод оказался безошибочным, гном поджал губы и замолк, всем своим видом демонстрируя, что он нас предупредил, остальное наши проблемы.

Братья что-то долго обсуждали и спорили, вероятно, подсчитывали предстоящие убытки. Потом подошли к нам с хмурыми лицами.

– Ладно, – изрёк Еремей, – вы ночью черта отлавливаете, а я о встрече со старцем Питримом на утро договариваюсь.

– А наоборот нельзя? Сначала встреча – потом черт! – встрял гном, искренне надеющийся избежать ловли беса.

– Можно, – задумчиво кивнул Еремей, – но черт вперёд!

Мы, нарушая все церковные каноны, плюнули и ударили по рукам.

Вечером нам с Ваней выдали подсобный материал для отлова бесёнка: проржавелое с одной стороны кадило, стоящее с неделю ведро святой воды, пяток церковных свечей и склянку с жидким ладаном, впрочем, последним нам наказали пользоваться в крайних случаях, как особо дефицитным в этих местах продуктом.

– Ась, ты представляешь, где его искать? – поинтересовался Ваня, деловито переливая воду во флягу.

Я покачала головой:

– Понятие не имею.

Ваня с возмущением посмотрел на меня:

– Так зачем ты меня в это дело втянула?

– Чтобы в лесу не ночевать! – огрызнулась я.

Начать мы решили с погреба. Черти по природе своей очень любят сырые укромные уголки. Мы спустились по скрипучим ступенькам и надёжно прикрыли за собой дверь. Внизу пахло квашеной капустой и прокисшим молоком, нас со всех сторон обступил подземный холод. Зажжённый огарок восковой свечи тускло освещал тёмное полупустое помещение. Памятуя о последнем визите адептов, братья убрали из погреба все мало-мальски ценное: оставшиеся бочки с пивом, копчёные рульки, запасы сушёных грибов. Они хотели вытащить и кадку с мочёными яблоками, но та оказалась такая тяжёлая, что братья смогли дотащить её только до лестницы, и теперь она сиротливо перегораживала проход.

Протиснувшись с трудом между холодной стеной и мокрым боком кадки, мы начали приготовления. Расставили и зажгли по углам святые свечи, какой от них прок мы не знали, но лучше так, чем, вообще, никак. Кое-где капнули драгоценным ладаном, со злорадством представляя, как бы вытаращился на такое безобразие Еремей. Развалившись на мешках с зерном, мы принялись ждать полуночи. Время текло, как густой кисель. Я начала засыпать, ткнувшись головой в плечо адепта, Ваня зорко разглядывал освещённую, почти догоревшими свечами, комнату. Далеко заполночь по стенам пробежали голубые искры, тёмный угол осветился яркой вспышкой, раздался глухой хлопок и появился черт. Вернее чертёнок, совсем маленький, лет сто отроду, худенькое мохнатое тельце, переливалось разными цветами, нос пяточком, крохотные копытца на тоненьких лапках, хвост с облезлой кисточкой, больше походил на крысиный.

– Появился! – Ваня ощутимо толкнул меня в бок.

– Да, вижу я.

Между тем, чертёнок перестал мерцать, стал ровного серого цвета и повёл по воздуху мохнатым рыльцем. Мы затаили дыхание, ужасно боясь, что он нас заметит. Черт на задних копытцах подошёл к сваленным мешкам и встал практически возле наших ног, с любопытством разглядывая чёрными глазками-бусинками огромные Ваняткины сапоги. Петушков бесшумно поднял кадило, бес насторожился, через секунду Ваня подпрыгнул, как на пружинах, и стал махать оным, как булавой, во все стороны, заполняя комнату приторным запахом ладана.

– Чур, меня, чур, меня! – повторял он как заклинание.

Бес скорее удивлённо, нежели испугано, оглядел чудище со странной штуковиной в руках и исчез с тихим хлопком, на его месте лишь заклубилось маленькое облачко дыма. Я подняла голову, немедленно получила кадилом между глаз и пригнулась, надеясь, что адепт меня не покалечит.

– Чур, меня, чур, меня! – орал, как сумасшедший Ванятка. Не замечая, ничего вокруг, особенно того, что жертва растворилась в воздухе, он носился по квадратному подвалу, поднимая пыль и размахивая кадилом. В какой-то момент он не успел притормозить и успокоился, только перелетев кадку с мочёными яблоками.

– Чтоб меня! – фыркнул он, поднимаясь и пытаясь отряхнуть с портов грязь.

– Ваня, – я спокойно слезла с мешков на пол, – он ушёл.

– Как ушёл? – изумился адепт, вытаращив на меня свои чистые небесно-голубые очи.

Я почувствовала несвоевременный приступ веселья и, с трудом сдерживаясь, проговорила:

– Пока ты тут, как шальной, носился и голосил, он исчез.

– Дела, – протянул Ваня и почесал затылок, – пойдём на улице поищем.

В кромешной темноте двора, не зажигая энергетических шаров, чтобы не спугнуть черта, мы добрались до стены со срамной надписью домика Питрима. Бесёнок сидел на заборе, беспечно свесив ноги, и рассматривал звезды. «Романтик», – подумала я.

Ваня прислонил палец к губам с просьбой молчать, осторожно снял с пояса флягу со святой водой, прицелился и по мере сил окатил водицей беса. Скорее всего, после недельной выдержки у святой воды закончился срок годности, черт только встряхнулся, разбрызгав вокруг мелкие капли воды, соскочил с забора и бросился наутёк.