Как все начиналось - Страница 11

Только я собралась удалиться с гордо поднятой головой и спасти от греха свою бессмертную душу, как в руках у толстяка появилась объёмный кошель, набитый золотыми. Слова застряли в горле, а уши сами по себе стали внимать инструкциям.

Все было достаточно просто: в определённый момент Юрчик внесёт меня в шатёр, и я предсмертным голосом произнесу: «Маэстро! Излечите меня от недуга страшного!» Тот накапает мне в стакан настойки, я её выпью, а потом прозрею или встану на ноги, или и то, и другое сразу. Роль была простая, как раз по моим скудным актёрским способностям.

Мне выдали «реквизит»: старую грязную душегрейку, воняющую за версту собачатиной, и рваный платок. Морщась от запаха и омерзения, я натянула душегрейку на свой тулуп, а платок на свою шаль. После этого меня «загримировали» – перевязали глаза серым бинтом, оставив маленькую щёлку, на ногу приладили дощечку-шину, а в руки всучили огромный не по росту костыль. После чего мы сразу получили мешочек с деньгами и спрятались за шатром, ожидая своего выхода.

Рядом заголосил зазывала: «Подходите, подходите! Маэстро Владимир представляет свой волшебный эликсир, это панацея от всех болезней! Не пропустите, только сегодня! Вся Словения знает про нас! Узнайте и Вы!» Заинтересованный народ начал собираться в шатре. До этого я никогда не принимала участия в такой афёре, хотя и выросла практически на улице, поэтому тряслась, как замёрзшая дворняга, и даже изредка поскуливала.

– Не боись! – подбодрил меня Юрчик. – В первой всегда страшно!

Он достал из внутреннего кармана своей душегрейки ополовиненную четвертушку браги и протянул мне:

– На-ка, глотни, сразу успокоишься!

Я с сомнением посмотрела на мутную плескающуюся в бутылке жидкость, а потом с закрытыми глазами, стараясь не вдыхать спиртового запаха, сделала уверенный глоток. Горло обожгло огнём, я закашлялась, на глазах навернулись слезы. И как папаша эту гадость мог пить вёдрами? Юрчик кивнул и тоже приложился к бутылке. Как ни странно, через некоторое время спиртное подействовало, я согрелась, успокоилась, и мне захотелось улыбаться. В это время мы услышали:

– Кого излечить?!

Судя по тишине, царящей в шатре, желающих попробовать диковинный эликсир не нашлось.

– Пора! – произнёс Юрчик, перекрестясь. – Помоги нам господи!

Я встала на ноги, во всем теле была непередаваемая лёгкость. Опираясь одной рукой на костыль, другой на плечо юродивого, я вошла в шатёр.

– О, Маэстро! – вдруг завопил Юрчик, как резаный. – Вылечите мою сестру! Ничего не видит! – в этот момент он толкнул меня в бок, требуя подыгрывать.

– Да, ничего не вижу! – заорала я в тон ему с надрывом в голосе.

– Говорить не может! – продолжал тот. А что я тогда сейчас делаю? – удивилась про себя я. Пока народ не заподозрил надувательства, я заорала:

– Говорю сейчас, а к ночи голос пропадает!

– И ходить не может! – выкрикнул юродивый, выбил из моих рук костыль, и не заметно толкнул на пол. Я плюхнулась на колени. – Вот видите, без костыля не стоит.

«Ну, Юрчик, – со злостью подумала я, – дай только выбраться отсюда, я тебе отомщу за разбитые коленки!»

– Ползи! – зашипел юродивый.

– Куда? – отозвалась я. Повязка совсем закрыла глаза, и я ничего не видела вокруг.

– К нему!

– Больно здоровый румянец у неё! – услышала я недоверчивый женский шёпот.

Я скрипнула зубами и поползла. Как передо мной выросла ось, держащая шатёр, я не поняла, только со всего размаху приложилась об неё головой, раздался странный трубный звук. Меня откинуло на спину, а из перебинтованных глаз посыпались искры, все звуки сразу отдалились, а потом нахлынули с тройной громкостью, и в голове установился равномерный шум. Кто-то рядом со мной ахнул.

– Спасите меня! – прохрипела я. Сил подняться не было, я лежала на спине и мечтала оказаться дома в собственной кровати. Народ безмолвствовал, ожидая продолжения представления. Меня охватило подозрение, что я действительно покалечусь, пока доберусь до трона пресловутого Маэстро.

Юрасик сориентировался быстро: подскочил ко мне, и натужно поднял меня на руки. Роста он был небольшого, силёнки оставил на дне бутылки, а в двух тулупах я весила немало. Пошатываясь, он пронёс меня несколько метров, потом не выдержал, и я мешком рухнула на пол. Почувствовав удар об деревянный настил, я застонала и, наконец, услышала бас толстяка.

– О, несчастная, ты пришла ко мне!

– Приползла! – буркнула я. – Прилетела!

«Гляньте-ка, она с ним говорит, – зашипел знакомый женский голос. – Они, верно, знакомы!»

– Вы спасение моё, Маэстро! – заголосила я, почувствовав, как толстяк дёрнулся от неожиданности. – Сколько лет я Вас ждала!

Мерзкого голоса я не услышала и удовлетворённо вздохнула. В это время к моим губам был приставлен стакан с воняющей полынью жидкостью. Я затаила дыхание и сделала маленький глоточек. Горло снова обожгло, во рту поселился вкус протухших яиц, а к горлу подступила тошнота. Лучше бы это была дешёвая Юраськина брага!

– Снимай повязку! – заголосил кто-то из толпы.

Я сдёрнула грязные бинты, долго моргала, привыкая к свету, а потом простонала:

– Я вижу! Люди, я вижу!

И снова раздался злобный голос:

– Быстро она чего-то прозрела, вон Манька…

– Я вижу правым глазом! – заголосила я. – О, чудо! Мой правый глаз прозрел!

Я выхватила из рук ошарашенного Маэстро стакан, сделала ещё один глоток, обтёрла рукавом рот, а потом заорала:

– Мой левый глаз тоже начинает видеть, – я начала осматривать толпу, ища глазами источник мерзкого голоса.